Меня зовут Ирина, я из Херсонской области, с октября живу в России. И мне 44 года. Моя история не оригинальна. Бога я не знала, но что такое храм понимала. Даже иногда заходила. В личной жизни везения не было, начали приходить такие мысли, что, вот, мол, я взрослый человек. Имею право не ждать непонятно чего, а жить так, как хочу, и я никому ничего не должна. Блуд есть блуд, пускай и "цивилизованный". Но вот встретила я мужчину, захотевшего жениться. Поженились за месяц, а я вдруг беременна. От кого не знаю. Пишу так, как есть, слухи пошли от будущих родичей. Оно и понятно, нехорошо. Тут самочувствие не очень,.решилась на аборт. Мирная история на первый взгляд. Обычная. Операцию ещё надо было делать. Гинекологи давали добро, а вот батюшка нет - я спрашивала. Он так и сказал, что, может, это твой кормилец будет в старости. Во дворе храма в Херсоне подошёл молодой священник. Помню, что свет какой-то было от него, он так взглянул, и лицо его мне показалось нереально красивым Удивилась, ушла. Перед детоубийством снится сон. Мальчик лет 16, свекровь копия, с надеждой такой смотрит, и вдруг я понимаю, что у него золотой характер. Тут он вдруг поник, голову склонил, как на плахе. И я вижу лицо акушерки с ножом, у нее глаза горят огнем.Она нож достала, глаза сверкнули - и я проснулась. Я ничего не поняла тогда. Но когда пришла убивать, то увидела точь-в-точь эту же самую женщину. Обстановка была жуткая. Медсестры сказали, хорошо, что общий, что не увижу этого. Мне сделали общий наркоз. Помню, как падала в бесконечную мрачную пропасть, летела медленно. Причем я отчётливо понимала, что это ад. Потом события понеслись одно за другим% эта акушерка через месяц умерла, у моей мамы обнаружился рак груди, отношения с мужем испортились до ненормальности, и мы страдали от диких скандалов с ним и его семьей долгие десять лет. Сейчас легче, но счастья нет. Его мама, моя свекровь, которая и подняла тревогу, мол, не наше дитё, каялась, жалела. Мама моя тоже склоняла меня - и сразу же после моего аборта заполучила рак груди. Первый ребенок болел первые пять лет немилосердно. Я не вставала с колен. Характер у него злой, холодный, жёсткий. Я для него ничто. Через два года я почувствовала, что убила. Озарение буквально. Я это поняла. Милостью Божией, не иначе. Три дня рыдала и не ела. Просила Господа окрестить его там, бедного. Вспомнила его лицо, этого ребенка, моего сыночка. Поняла, что натворила. Каждую минуту своей жизни, долгие эти годы я плачу и каюсь, каюсь и плачу. Я сломала жизнь себе и не только себе. Девочки, родные, не убивайте, загубите себя и родную крошечку. Вот увидите, как ребенок ручки потянет, как обнимет, как будет улыбаться вам. Все трудности ничто по сравнению с этим счастьем. Плюньте на отцов, не желающих детей, они того не стоят, чтобы из-за них убивать своего малышочка, свою душу. Покаетесь, как я, вспомните мои слова. А не покаетесь, попадете туда, куда я летела в состоянии наркоза. Кстати, меня не могли в чувство привести, это была клиническая смерть. Ещё несколько снов были потом, где мой ребенок был, но я уже и прощения не могла у него попросить. Девочки, милые, гоните прочь мысли о детоубийстве. Все родственники, умные подруги, отцы-эгоисты не стоят того, чтобы вы стали детоубийцами. Моя младшая сестра своего первого ребенка тоже загубила, второго родила глубоким инвалидом. Мы обе теперь верующие люди. Мне Господь показал, что это такое. И пожалел, дал осознать и раскаяться. Но ведь после покаяния надо нести ещё и искупление, крест нести своего страшного поступка. Что я теперь и делаю. Почитайте, подумайте, одумайтесь. Аборт - это слишком неправильно сказано. Правильно все звучит намного страшнее.
